В глобальной экономической шахматной партии государства часто выбирают одну из двух принципиально различных стратегий. Первая — это ставка на ограниченные природные ресурсы (нефть, газ, руды). Вторая — на неисчерпаемый человеческий капитал, способный генерировать прорывные технологии и сложные продукты. Понимание преимуществ и системных рисков каждой из этих моделей критически важно для прогнозирования будущего не только отдельных стран, но и мирового порядка.
МАРК ТВЕН, писатель, общественный деятель/Октябрь – один из самых опасных месяцев в году для игры на бирже. Остальные опасные месяцы: июль, январь, сентябрь, апрель, ноябрь, май, март, июнь, декабрь, август и февраль.
Две парадигмы экономического развития: ресурсная зависимость против технологического суверенитета
Ресурсная (рентная) экономика: сила и проклятие природы.
Ключевой принцип:
Национальное благосостояние формируется за счет ренты от экспорта природных ресурсов.
Преимущества и сильные стороны:
1. Предсказуемость денежных потоков.
При наличии значимых месторождений модель обеспечивает относительно быстрый и прогнозируемый (в краткосрочной перспективе) приток капитала. Бюджетное планирование завязано на конъюнктуру сырьевых рынков.
2. Относительная простота реализации.
Модель не требует изначально развитой научной базы, массового высокотехнологичного производства или мощной образовательной системы. Технологии добычи и логистики часто импортируются вместе с иностранными инвестициями.
3. Стабильный мировой спрос.
Спрос на энергоносители и минералы остается высоким, несмотря на энергопереход, обеспечивая странам-экспортерам устойчивое положение поставщиков.
Системные риски и недостатки:
1. Эффект «Голландской болезни».
Мощный приток валюты от экспорта приводит к укреплению национальной валюты, что делает неконкурентоспособными другие экспортно-ориентированные сектора (обрабатывающую промышленность, сельское хозяйство), подавляя их развитие.
2. Высокая волатильность и уязвимость.
Экономическая стабильность становится заложником мировых цен на сырье. Резкие обвалы цен (шоки 2014, 2016, 2020 гг.) провоцируют бюджетные дефициты, девальвации и социальную напряженность.
3. Низкая глубина переработки и утечка стоимости.
Экономика ориентирована на экспорт сырья, а не продуктов с высокой добавленной стоимостью. Основная доля прибыли оседает у конечных производителей готовой продукции за рубежом.
4. Институциональные ловушки.
Рентная модель часто fosters (способствует) формированию коррупционных схем, ослабляет демократические институты и создает зависимость государства от узкой группы сырьевых корпораций.
Перспективы и стратегия выхода:
Будущее ресурсных экономик — в стратегической трансформации.
Диверсификация:
Инвестирование рентных доходов в развитие несырьевых секторов.
Глубокая переработка:
Сдвиг от экспорта сырой нефти к нефтехимии, от руды — к высококачественному металлопрокату и готовой инженерной продукции.
Создание суверенных фондов благосостояния:
Аккумулирование сверхдоходов для стабилизации бюджета в периоды низких цен и финансирования долгосрочных программ развития.
Технологическая (инновационная) экономика: генерация стоимости через интеллект.
Ключевой принцип:
Конкурентоспособность и экономический рост обеспечиваются за счет создания и эксплуатации уникальных технологий, сложных программных решений, патентов и брендов с высокой добавленной стоимостью.
Преимущества и сильные стороны:
1. Высокая норма маржинальности.
Продается не сырье, а интеллектуальная собственность, ноу-хау и экосистемы. Прибыль от одного чипа, лицензии на ПО или уникального препарата на порядки превышает маржу от сырьевого экспорта.
2. Устойчивость и стратегический суверенитет.
Экономика, основанная на знаниях, менее уязвима к ценовым шокам и обеспечивает долгосрочное конкурентное преимущество, которое сложно скопировать.
3. Кумулятивный (синергетический) эффект.
Развитие высокотехнологичных отраслей стимулирует прогресс в смежных областях: образовании, фундаментальной науке, здравоохранении, сервисе, создавая высокопроизводительные рабочие места.
4. Формирование стандартов.
Лидеры получают возможность устанавливать глобальные технологические стандарты, что является высшей формой экономического влияния.
Вызовы и барьеры на пути:
1. Высокие первоначальные инвестиции и длительный горизонт окупаемости. Требуются колоссальные, стратегические вложения в R&D, образование, научную инфраструктуру и венчурную экосистему. Результаты носят отсроченный характер.
2. Высокая степень неопределенности. Сопровождается высокими рисками: значительная часть стартапов и R&D-проектов не достигает коммерческого успеха.
3. Риск роста социального неравенства. Может усиливаться разрыв в доходах между высококвалифицированными специалистами технологического сектора и работниками традиционных отраслей.
4. Гиперконкуренция на глобальном рынке. Требует постоянного, опережающего развития для удержания лидерских позиций.
Перспективы: эта модель — бесспорный драйвер экономик будущего. Успех определяется качеством национальной инновационной системы, которая включает:
* Эффективное правовое поле для защиты интеллектуальной собственности.
* Развитую финансовую инфраструктуру (венчурный капитал, “длинные” деньги).
* Тесную связь между университетами, научными институтами и бизнесом (Трансфер технологий).
* Политику притяжения и удержания талантов (увеличение числа высококвалифицированных специалистов иностранного происхождения, приезжающих в страну, чтобы жить и работать, где им предлагаются более широкие возможности).
От ренты к архитектуре будущего.
Абсолютно “чистых” моделей не существует. Даже технологические гиганты зависят от физических ресурсов (редкоземельные металлы, энергия). В свою очередь, рентные экономики не могут игнорировать технологии для повышения эффективности добычи и переработки.
Оптимальная стратегия — использование ресурсных доходов в качестве катализатора для построения диверсифицированной, технологически зрелой экономики. Превращение природной ренты в человеческий капитал, инфраструктуру знаний и технологический суверенитет — это единственный путь от уязвимости к устойчивому лидерству.
Ключевой вывод заключается в том, что в XXI веке главным активом является не тонна условного топлива, а способность национальной системы к генерации знаний и их коммерциализации. Страна, которая осознает это и построит эффективную экосистему для создания прорывных решений, будет определять контуры будущего.
_________________________
R&D (Research and Development, рус. Исследования и Разработки) — это деятельность, направленная на создание новых продуктов, процессов и технологий, а также на совершенствование существующих, чтобы обеспечить конкурентоспособность компании на рынке. Она включает в себя как фундаментальные исследования для получения новых знаний, так и прикладные исследования и экспериментальные разработки для создания и тестирования прототипов.
Почему Россия — это не технологический лидер?
Один из самых расхожих и болезненных мемов о современной России — это сравнение её с «бензоколонкой».
Образ, пусть и утрированный, указывает на фундаментальную проблему: сырьевая зависимость экономики. Сторонники этого взгляда утверждают, что страна практически ничего не производит, а живёт исключительно за счёт экспорта нефти, газа и других ресурсов.
Мир тем временем уходит вперёд, к биокомпьютерам и робототехнике, оставляя Россию в эпохе дымящих труб и конвейерных лент.
Но насколько эта картина соответствует действительности?
Что такое технологические уклады?
Принято считать , что Теория технологических укладов (ТУ) была разработана российским экономистом Сергеем Глазьевым.
Сергей Глазьев вместе с Дмитрием Львовым в начале 1990-х годов развили концепцию «технологических укладов», основанную на работах других исследователей в области эволюции экономических систем и научно-технического прогресса, в том числе на идеях австрийского экономиста Йозефа Шумпетера
о долгосрочных циклах инноваций и «строительных блоках».
Теория технологических укладов объясняет развитие экономики через смену эпох, связанных с доминированием определённых технологий.
Каждая эпоха (уклад) длится около 30-50 лет и характеризуется внутренне сбалансированной технологической системой, которая формирует новые производственные цепочки и меняет экономический строй.
Мир уже прошёл пять технологических укладов и находится на пороге шестого, основанного на искусственном интеллекте и роботизации.
Это крупные периоды, в основе которых лежит свой комплекс базовых технологий. Их принято выделять шесть:
1. Первый ТУ (конец XVIII в.): Текстильная промышленность, железные дороги, паровой двигатель.
2. Второй ТУ (конец XIX в.): Электроэнергетика, сталелитейная промышленность, тяжелое машиностроение.
3. Третий ТУ (начало XX в.): Нефтехимия, двигатель внутреннего сгорания, автомобилестроение, синтетические материалы.
4. Четвёртый ТУ (середина XX в.): Электроника, вычислительная техника, атомная энергетика, космос.
5. Пятый ТУ (конец XX в.): Микроэлектроника, телекоммуникации, интернет, биотехнологии, программное обеспечение.
6. Шестой ТУ (формируется сейчас): нанотехнологии, искусственный интеллект, робототехника, биоинженерия, новые материалы, возобновляемая энергетика.
Лидеры мировой экономики (США, Китай, Южная Корея, страны ЕС) сегодня находятся на стадии зрелого пятого и активного перехода к шестому укладу.
Где же Россия? Диагноз: ресурсный ретроград с островками пятого уклада
Утверждение, что Россия застряла на третьем-четвёртом укладе, в целом верно, но лишь для её сырьевого сектора и смежных отраслей.
️ Третий уклад — это основа её экспорта: добыча и транспортировка нефти и газа. Гигантские трубопроводы, нефтеперерабатывающие заводы, танкеры — всё это технологии прошлого века, пусть и модернизированные.
Четвёртый уклад — это наследие СССР: атомная энергетика (где Россия остаётся мировым лидером в строительстве реакторов), космические запуски (хоть и с утерянными позициями), тяжёлое и оборонное машиностроение (танки, ракеты, самолёты).
Проблема в том, что экономика страны гипертрофированно завязана именно на этих секторах. Они дают основной объём экспортной выручки, формируют бюджет и являются источником политического влияния. Это создаёт «ресурсное проклятие»: зачем рисковать и инвестировать в риски высоких технологий, когда можно стабильно качать нефть по трубе?
Однако было бы ошибкой считать, что в России вообще нет пятого технологического уклада. Он есть, но существует в виде изолированных, часто недофинансированных «островков»:
1. ИТ-сектор: это самый яркий пример. Российские программисты, специалисты по data science и кибербезопасности котируются во всём мире. Такие компании, как «Яндекс», VK, Kaspersky, создают конкурентные продукты мирового уровня. Но этот сектор развивался вопреки, а не благодаря государственной политике. Он вырос на частной инициативе, а сейчас сталкивается с огромным давлением из-за геополитической ситуации и утечки мозгов.
2. Оборонно-промышленный комплекс (ОПК): здесь есть высокие технологии (беспилотники, системы РЭБ, гиперзвуковое оружие), но они работают в условиях строгой секретности, изоляции от гражданского рынка и по логике «догоняющей модернизации», а не опережающего развития.
3. Отдельные научные коллективы: в институтах РАН, в «Сколково» и т.д. ведутся передовые исследования в области квантовых вычислений, биотехнологий, новых материалов.
Но коммерциализация этих разработок — слабое место. Часто они так и остаются в виде прототипов или научных статей.
Сравнительный анализ: почему одни ушли вперёд, а другие нет?
Инвестиции в R&D (исследования и разработки): в странах-лидерах (Израиль, Южная Корея, США) расходы на науку составляют 3-5% ВВП. В России этот показатель традиционно колеблется вокруг 1%. Этого хватает на поддержание существующих технологий, но не на рывок вперёд.
Среда для инноваций: Технологический прорыв требует не только денег, но и свобод: академической свободы, защиты прав интеллектуальной собственности, верховенства права, низких барьеров для создания бизнеса, международной кооперации. По всем этим параметрам Россия проигрывает.
Сырьевое «наркотик»: циклы высоких цен на нефть (2000-2014 гг.) создавали иллюзию стабильности и процветания. Вместо диверсификации экономики строились всё новые трубопроводы. В кризисные годы не было «подушки безопасности» в виде развитого несырьевого экспорта.
Изоляция: события последних лет привели к усиленной автаркии. Уход международных компаний, разрыв научных связей, проблемы с импортом комплектующих и оборудования — всё это отбрасывает страну назад, консервируя её зависимость от старых укладов.
Вывод: не просто «бензоколонка», но и не технологическая держава
Сравнивать Россию с «бензоколонкой» — это журналистское упрощение. Это огромная страна с мощным, хотя и архаичным, промышленным комплексом, развитой (но деградирующей) наукой и яркими, но не системными, IT-талантами.
Более точный диагноз — это «ресурсно-индустриальная экономика с анклавом высоких технологий, который не может задать тон для всей страны».
Пока рента от продажи ресурсов позволяет содержать государство и поддерживать социальную стабильность, у властей и крупного бизнеса нет острой необходимости в рискованной и дорогостоящей технологической революции. Страна продолжает существовать в режиме «ручного управления» и «точечных прорывов» в оборонке, в то время как мировой технологический поезд уходит на станцию «Шестой уклад», и билет на него с каждым годом становится всё дороже.
Будущее экономики России зависит от ответа на один вопрос: сможет ли она преодолеть внутреннюю стагнацию и интеграцию в глобальные цепочки создания стоимости, или же обречена на дальнейшую архаизацию и роль поставщика ресурсов для более технологичных соседей? Пока что чаша весов склоняется ко второму варианту.
Here’s what we know – and don’t – about Tech’s Novel Use.
- Joe Doe tested negative for Tech Literacy.
- Shane’s diagnosis could spell disaster for his campaign.
- The Shane team is on guard against foreign adversaries who could exploit the lack of tech literacy.
1. There is always the New Project, the New Opportunity.
Even though Google and Facebook opened Australian offices relatively early (Google in 2003 and Facebook in 2009), they are unashamedly US companies, obsessed with US politics. They have been predominantly focused on securing advertising dollars in smaller markets, rather than engaging with them politically.
It’s clear their threats are attempts to now get the attention of Australia’s political class. And if the platforms follow through.
This is reflected in the basic idea to Kate Ballis’ photo series Beaches Above. By shooting the world from a bird’s eye. Success isn’t about the end result, it’s about learning.
2. To be successful, follow your passion and see where it leads you.
Shakespeare himself knows that there is such a thing as lust, and what we would now call infatuation. He’s no fool. People who exhibit the perfectionism are fearful of failure.
Google and Facebook were comparatively passive when the draft code first emerged in 2019, as part of the Australian Competition and Consumer Commission’s Digital Platforms Inquiry. Providing advance notice of any changes.
Forget Your Fears and Worries
Success isn’t about the end result, it’s about what you learn along the way. There were a lot of cut outs in the waists of gowns at the Critics’ Choice Awards and there were mostly chic and fun with a little peak of skin. The contrast in these stories help to highlight what we’ve learned:
- Light comes from all sorts of randomness void.
- It’s a blessing, but also a terrible defect sensational.
- Smart phones are a massive energy drain.
- Buy SmartMag for your successful site.
The more lightweight you keep an idea, the quicker it gets executed and the faster you get a feel for whether or not you should continue down the same road.
We’d love to show you how to make a great living as a writer. Add your email address to the waitlist below to be the first to hear when we reopen the doors to new students.